Прошло почти двадцать лет с того момента, как приказала долго жить великая держава, империя зла и оплот мира и демократии – Советский Союз. «Лицом к лицу лица не увидать: большое видится на расстоянии» – сегодня, кажется, мы уже отошли на достаточное расстояние, чтобы трезво взглянуть назад и оценить, чем был для нас СССР. В том числе и для искусства. Страсти улеглись, и можно попробовать подумать головой.

Слава труду!

5 августа в Русском музее открылась выставка «Гимн труду». На ней представлено советское искусство из собрания музея числом около 200 работ. Вообще говоря, представить все искусство советской эпохи – задача невероятно сложная. Потому, что сама эпоха неоднородна: дух времени 1920-х был не просто другим, а почти противоположным духу 1930-х, 1950-е ничем не родственны 1970-м. И не только в искусстве, но оно, как зеркало, отразило перемены в мышлении страны. Плюс к тому, во все десятилетия советской власти официальному искусству противостоял мощный пласт искусства неофициального, который, в свою очередь, был вовсе неоднороден, внутри него шла своя жизнь и велись свои войны.

В общем, целостно представить «искусство СССР» практически невозможно. Кураторы выставки в Русском музее решили не брать на себя сверхзадачу, а представить лишь одну тему: воспевание труда, которым советское искусство занималось с первого до последнего дня.

Тема благодатная. От иконописных трудяг Петрова-Водкина к секс-символам 1930-х – девушкам с отбойными молотками Самохвалова. От плакатов Клуциса до томных инженерок 1970-х, за кульманами пестующими интеллигентскую тоску. Труд был разный, и человек труда был разный, и «гимн труду» нередко становился для художников способом решать формальные задачи или поговорить со зрителем о чем-то совсем другом. Эта художническая изворотливость не меньше, а может и больше, чем собственно картины «про металлургов и доярок» является темой выставки в корпусе Бенуа.

А.Дейнека «текстильщицы». Фото: claw.ru

Крекс, пэкс... ФЭКС?

Центральный выставочный зал «Манеж», что на Исаакиевской площади, открыл 6 августа очередной Фестиваль экспериментальных искусств и перформанса. Сокращенно ФЭКС. ФЭКС – давнее детище «Манежа», он проходит уже в восьмой раз (притом, что бывает он не каждый год, а обычно чередуется через раз с проводимой тем же «Манежем» арт-биеннале «Диалоги»).

У ФЭКСа те же недостатки, что и у всех мероприятий «Манежа» (у тех же «Диалогов» и у ежегодной январской выставки «Петербург»). Народу много, толку мало. Вроде бы и список участников представительный, и охват аж в 100 художников из 22 стран, и акцент на самых передовых технологиях, вроде видео – а драйва нет. Польша, Россия, Франция, Япония, Великобритания, Южная Корея, Турция, Латвия, Германия, Финляндия – такому представительному участию позавидует любой международный арт-форум. А все равно скучно. Не цепляет.

И ведь все сделано правильно. Не только выставка, не только картины. В рамках ФЭКСа – перформансы и театр, мастер-классы и дискуссии. Каждый день что-то происходит: от выступлений танцевальных коллективов до музыкальных концертов. Скучать ну никак не приходится. И, тем не менее, – общий уровень фестиваля и представленного на нем искусства ну никак на серьезное международное мероприятие не тянет.

Скучноватые инсталляции. Погонные метры самовлюбленных фотографий. Видео, которое не хватает сил досмотреть до конца.

К сожалению, эти претензии можно предъявить не только ФЭКСу, но и всем крупным кураторским выставкам «Манежа». Из самых лучших побуждений они собирают все, что попадет под руку. Не дают себе труда ни вести отбор, ни отслеживать и осмыслять дух времени. Мягкость и всепрощение хороши в семейной жизни, но плохи в искусстве. Хотя бы потому, что искусство, в отличие от семейной жизни, предполагает зрителя.

Театр «Лесной дом» - участник ФЭКС-2010. Фото: gif.ru

Бархатная революция

В галерее «Сарай», что при Музее Ахматовой в Фонтанном Доме, открылась выставка, имеющая отношение не к Ахматовой, но к ее соратнику по Серебряному веку – Александру Блоку. Его самую знаменитую поэму «Двенадцать» проиллюстрировал петербургский художник Анатолий Маслов. Прямо скажем, иллюстрации неожиданные. Поэма как бы предполагает очень суровый, жестокий образный ряд: «Черный вечер, белый снег. Ветер, ветер! На ногах не стоит человек». А у Маслова все двенадцать иллюстраций – в нежных и радостных пастельных тонах.

Дальше – больше. Двенадцать иллюстраций к одноименной поэме – это двенадцать портретов самого Блока. Портретов условных: на многих поэта трудно узнать, а кое-где он и вовсе превращается в безликий силуэт. И все же замысел понятен. Блок – это каждый из его персонажей, каждый их двенадцати грешников и бандитов, и он же - все их жертвы, и он же – создатель их вселенной. Мысль выражена лаконично и изящно.

А на одном из портретов из-за плеча Блока выглядывает намалеванный всего несколькими штрихами, но узнаваемый Че Гевара. «Мировой пожар раздуем» оказалось вовсе не метафорой.

Анатолий Маслов, с выставки «Двенадцать». Фото: Музей А.А.Ахматовой

Порно. И даже не задорно

Союз художников продолжает радовать. 4 августа он открыл выставку фотографа Александра Яковчука под названием «Счастье». Журналистам вместе с приглашением на выставку разослали пресс-релиз, в котором спрашивали: «Хочется развлечься? Или может решить, наконец-то, чем порно отличается от эротики, а искусство от бульварных поделок?».

Вопрос конечно интересный. Сразу скажем, ответа на него в Союзе художников получить не удастся. Равно как и понять, почему дешевая эротика выставлена в зале, в названии которого есть слово «художников». Яковчук снимает голых баб. Именно голых баб – обнаженными женщинами их назвать трудно.

Почему это не порнография – как раз ответить просто: на снимках Яковчука никто никого не... в общем, сам процесс не отражен. Почему это искусство – ответить невозможно, потому что это не оно. Иначе нам придется зачислять по ведомству искусства все китайские календари с голыми кошечками с ближайшего рынка. «Секс для нищих» – так подобные изображения назывались в моем детском саду.

Никакой эстетики в снимках Яковчука нет и отродясь не было. Их предназначение – не призывать к мысли и не украшать жизнь, а тупо возбуждать. И красоты в них нет никакой (разве только молодое женское тело красиво само по себе, этого у него не отнимешь ничем, даже самой похабной фотосъемкой). В этом мягком порно нет ничего особенного или интересного – такой продукции повсюду тонны. Но почему она выставляется в зале, принадлежащем главному профсоюзу художников?

С выставки «Счастье». Фото: СПбОСХ

Дуля вашей реальности

Совсем другая фотография выставляется в музее Ахматовой. Трое авторов – Олег Журавлев, Алексей Савкин и Егор Начинкин – пошли войной на весь реальный мир. Не по нраву им реальный мир, они его знать не хотят и кажут ему дулю. Выставку так и называли: «Отторжение реальности».

Этим людям не интересна реальность. Зато им интересно множество других вещей. Зрение, например. То, как это зрение – человеческое - преломляется в линзе фотообъектива. Как потом его поглощает и преобразует фотоэмульсия на фотобумаге. Как можно коллажем и монтажом перекраивать и переигрывать реальность. И, главное, что после всех этих игр все-таки останется на фотографии от реального мира.

Все трое фотографов – «отказники». Начинкин, например, говорит: «Реальность никуда не годится. Я фотографирую мир, который живет у меня внутри, а не тот, что давит меня снаружи». Савкин – что просто «игнорирует современные контексты». Казалось бы, наш мир им не интересен, но все же именно из него они черпают все свои изображения. И именно о нем рассказывают нам, пусть и изобретая для этого рассказа свой собственный тайный язык.

Егор Начинкин, с выставки «Отторжение реальности». Фото: Музей А.А.Ахматовой

Анна Матвеева