По сообщению портала Lenizdat.ru, Правозащитный совет Санкт-Петербурга 18 августа заказным письмом направил обращение руководству телеканала "100ТВ". В своем обращении правозащитники требуют опровергнуть в эфире телеканала в рамках программы "Мост свободы" не соответствующие действительности и порочащие репутацию совета сведения, распространенные 6 июля в той же программе с заявленной темой "Правозащитные организации: на кого работают?", и распространить информацию о действительных целях и задачах совета.

Это скандальное обращение получило широкий резонанс среди общественности Санкт-Петербурга. О причинах, смысле и истинной подоплеке скандала, раздуваемого Правозащитным советом - в интервью шеф-редактора программы "Мост Свободы" на телеканале 100ТВ Валерия Татарова.

Валерий, как на 100ТВ отнеслись к обращению правозащитников по поводу программы «Мост свободы» с перечнем фактов, которые, по их мнению, оскорбляют и порочат саму идею правозащиты и правозащитного совета Петербурга?

Правозащитники обратились на 100ТВ с требованием опровергнуть содержание передачи, в которой они сами же и участвовали. Повод, который спровоцировал их на столь пространное  заявление в адрес 100ТВ, на самом деле выглядит смехотворным: телепрограмма «Мост свободы» прошла не так, как хотелось бы правозащитникам. Им пришлось отвечать на неудобные вопросы, один из которых состоит в том, что отличает истинного борца за права граждан от политического спекулянта на общеизвестных проблемах, работающего за иностранные гранты.

Это первая подобного рода жалоба на  «Мост свободы»?

Не первая. И, думаю, не последняя. Мы работаем на острие. Темы «Моста свободы» нередко содержат в себе конфликтные, разнополярные мнения.  За год с небольшим мы провели в прямом эфире 100ТВ более 200 выпусков «Моста свободы». На них побывало более тысячи гостей. Были и недовольные, были скандалисты, сутяжники. Но не было тех, кто бы заявлял, что все было подстроено. Не было тех, кто сразу после эфира забывал, что одной из традиций «Моста» является совместное с гостями доэфирное обсуждение вопроса голосования. Наши гости могут внести коррективы в него или даже полностью изменить.

Именно так появился вопрос для телезрителей «Доверяете ли вы правозащитникам?». Проверьте себя на вменяемость – найдите в этом вопросе подвох или попытку компрометации некоего «правозащитного совета». Но именно это, как и титр в программе «Правозащитные организации: на кого работают?» правозащитники сочли жутким «оскорблением» и «провокацией». В свою очередь, я хочу спросить правозащитных лидеров – вы серьезные политики или сектанты, не терпящие открытости и любых сомнений в истинных намерениях секты?

Вы рассчитываете на ответ на этот вопрос?

Я продолжаю рассчитывать на сотрудничество с мудрыми и интеллигентными людьми, которые занимаются чрезвычайно важным делом в России – не дают власти отрываться от своего народа. Чтобы было понятно, почему я спрашиваю некоторых оторвавшихся от жизни правозащитников о «сектанстве», я напомню предысторию этого «дутого» скандала.

Правозащитникам до этой передачи очень нравились все программы с их участием, выходившие на 100ТВ. Что же произошло такого, от чего довольные стали недовольными? Как я полагаю, все дело в том, что злополучная телепрограмма, невольно оказавшаяся в центре скандала, вышла в эфир в любопытном контексте. Департамент США, несмотря на кризис, объявил о выделении 29 миллионов долларов для поддержки «демократии, рыночных реформ и правозащитного движения» в России  в 2009 году.

Этот факт как-то повлиял на публичное поведение правозащитников?

Я говорю о контексте, в котором правозащитники пошли с нами на открытый конфликт. Нельзя забывать, что у нас, журналистов, с правозащитниками гораздо больше общего, чем спорного. И в этом контексте я не могу, как журналист, не обратить внимание на потрясающие факты и еще более потрясающие цифры.

Они содержатся в  открытых источниках информации:  всего с 1992 по 2008 годы департамент США и так называемые «благотворительные» фонды «не пожалели» для  России более 3,7 миллиарда долларов.  Спрашивается, они что – такие щедрые? Или мы такие наивные? Эти цифры нуждаются, как минимум,  в комментарии. Возникают так называемые «неприятные вопросы», которые страшно раздражают отдельных правозащитников. Если их начинаешь об этом спрашивать, они ругаются – мол, «гэбня» и «провокация».

Но фокус в том, что в 2008 году на «нужды российской демократии», свободной прессы и правозащиты было потрачено не менее 50 миллионов долларов. В этом году - «только» 29 миллионов. То есть «дети капитана Гранта», как иногда в шутку называют российских правозащитников, серьезно обеспокоились и занервничали. Вопрос финансирования и дележа грантов среди лидеров правозащитного движения объективно обострился и, как я полагаю, послужил причиной внутренних склок и нервных срывов, а так же некоторой неадекватности.

Неадекватность – это и требование к телеканалу 100ТВ  признать порочащим их репутацию... всякое упоминание об их западных источниках финансирования. То есть американское финансирование правозащитников есть, но упоминание о нем им неприятно. Господа хорошие! Выразите свои претензии заместителю госсекретаря США по делам Европы и Евразии Филиппу Гордону, который озвучил суммы денег, направляемых в Россию и их целеполагание!..

Распределение грантов и тактика правозащитников каким-то образом связаны?

Этого я знать не могу, да и не хочу. У меня житейский подход. Кому достаются деньги в первую очередь? В ресторане, например, в первую очередь обслуживают самых капризных и недовольных посетителей. Но то – в ресторане. Можно предположить, что в деле западной помощи демократии в России финансовая помощь оказывается, прежде всего, наиболее уязвленным и, так сказать, «раненым». Это предположение отчасти объясняет причину появления на пустом месте, то есть без серьезной причины, обращения некоего правозащитного совета» к некоему несуществующему каналу «СТО». Не верю, что они ищут справедливости. Они взалкали средств к существованию!.. И в этом стремлении они могут позволить себе пренебречь культурой политической дискуссии. Подчеркиваю – не все. А те, кто тяготеет к «сектанству».

Но как же быть с обидной репутацией правозащитников – как вы выразились –  «детей капитана Гранта»? Звучит, согласитесь, весьма обидно?

Про «детей» не я придумал. Другое дело, что кличка сразу как-то прижилась. Не спорю, репутация мужественных бессребреников, отстаивающих права других людей, как свои собственные, выглядит куда как более привлекательно, чем  слава оппозиционеров, борющихся с собственным государством на деньги другого государства. Но в самой практике грантополучения от западных благотворителей нет ничего зазорного и противозаконного. О мере унижения деньгами можно спорить. Бесспорным является то, что, к нашему стыду, именно на западные благотворительные деньги бывают спасены тяжело больные российские дети и оказана помощь многим инвалидам, столкнувшимся с диким равнодушием российского государства. К своему удивлению, я услышал во время той самой передачи от наших правозащитников, что гранты больным детям и гранты на поддержку демократии – это примерно одно и то же. Но, повторюсь, все это - вопросы этики и разного к этому отношения. Для этого и существует открытый диалог.
 
Действительно ли «Мост свободы» шел в прямом эфире? На форумах высказываются некоторые сомнения в том, что не было купюр и перемонтажа...
 
Некоторые так называемые «простые» передачи «Моста свободы» идут в записи, которую мы делаем за час-полтора до эфира. Это связано, прежде всего, с техническими причинами. Я хотел бы  подчеркнуть особо –  взволновавшая правозащитников передача шла именно в прямом эфире. Это важно. Потому что в прямом эфире нет заданности и постановки. Как нет цензуры. Здесь многое зависит в равной степени от всех участников «ток-шоу» – от их реакции, владения русским языком, эрудиции, убежденности и психологической устойчивости. Жанр такой. Максимум нервов за максимум абсолютно безцензурных возможностей. Я горжусь тем, что 100ТВ остается одним из немногих телеканалов, на котором открытость не является декларативной.

Телезрители, очевидно, были немало удивлены тем, что претензии к программе поступили от постоянных героев «Моста»? А у некоторых вообще сложилось впечатление, что это «ссора друзей»...

Для нас все друзья, кто приходит на 100ТВ с открытым сердцем и добрыми намерениями. «Списков нежелательных персон» нет. Несколько лет подряд оппозиционеры, деятели правозащитного движения, разного рода «несогласные»  широко пользовались возможностями, которые открывал для них телеканал 100ТВ, и были весьма этим довольны. А как же! Часто только лишь в новостях 100ТВ и других программах телеканала петербуржцы и могли знать, что существуют на свете такие смелые и принципиальные люди…Другие СМИ их, прямо скажем, не жаловали.

Именно за открытость и соблюдение принципа свободы слова для всех, кому есть, что сказать, все предыдущие передачи на 100ТВ с участием  тех же правозащитников и оппозиционных политиков они эти передачи  тихо хвалили. Хвалили и удивлялись: «Даже не верится – насколько у вас все честно и открыто», – говорили они, краснея от удовольствия,. И продолжали: «Какие вы молодцы. 100ТВ – лучший! Во всей России такого телевидения почти не осталось»…

Я лишь замечу, что никогда «Мост свободы» не приглашал правозащитников и всех «несогласных» по их инициативе. Всегда инициатива была наша. В каком-то смысле мы делали за них их работу. А они в это время мужественно сеяли в народ байки об «удушении свободы слова», а потом с удовольствием приходили на наши программы, принимая это как должное.

В самом деле,  никакая деятельность, а тем более связанная с борьбой за права человека в России, невозможна без освещения в прессе. Зная об известных трудностях правозащитников в получении доступа к СМИ, мы и сотрудничали с ними, понимая это сотрудничество как наше естественное профессиональное участие в построении гражданского общества.

Но, как известно, именно в России хвалят и благодарят шепотом, а ругаются громким матом. Теперь правозащитники ругаются с нами и пишут зубодробительные тексты с «разоблачением» «полицейской операции», которую провел против них канал 100ТВ. Стало быть, все предыдущее в нашем сотрудничестве с ними было лишь «подготовкой к полицейской операции»?.. Это - к вопросу о потере адекватности…

В одной из своих программ вы, кажется,  упоминали несколько схожих историй, случившихся с героями 100ТВ после того, как они поучаствовали в теле-шоу?

Однажды один очень известный в Петербурге джазмэн же открещивался от участия в телемарафоне на 100ТВ по спасению исторического центра Петербурга. Аргументы были примерно те же: «не предупредили», «обманом заманили», «спровоцировали», словом – «подставили». И если «джазист» испугался ответственности за участие в «крамольной» телепередаче, то чего так засуетились правозащитники? Ведь они заявляют, что «все было подстроено», что «нас не предупредили», «мы были не совсем готовы», «обмануты» и «обведены вокруг пальца». Они так и скажут в той самой передаче: «Мы расслабились».

Так могут сказать только очень посредственные политики. Они что, не знают, как надо отвечать на неприятные вопросы? И результат голосования, который показал, что большинство телезрителей не доверяют правозащитникам, закономерен. Но кто же у нас любит признаться в профнепригодности? Тем более в пору, когда раздают гранты! Человек слаб. И по-человечески я даже могу это понять. Но нельзя переступать некую невидимую черту. А они переступили.

Я сожалею, что спустя полтора месяца после проигранной передачи правозащитники не побрезговали намеками, что было «все не только подстроено», но  и «проплачено». Расчет на то, что дискуссия будет продолжена. Скандал должен быть продолжен, а значит – «show must go on». Дескать, раньше вы нас приглашали добровольно, а теперь мы вас заставим дать нам эфир… Мол, тогда-то уж мы точно подготовимся и представим публике полный рекламный отчет о проделанной нами работе.

Правозащитники требуют не только этого. Вот цитата: «Требуем, - пишут они, - «распространить информацию о действительных целях и задачах Правозащитного совета Санкт-Петербурга».

Это странное требование. Передача была совсем не об этом и сами слова «правозащитный совет» ни разу не слетели с уст ведущего и других журналистов. Наоборот, их  раз 10-15 комплиментарно упоминали сами правозащитники...  Передача была не о достижениях «правозащитного совета», а о том, в чьих интересах работают правозащитники и что  мешает им выступать в борьбе за гражданские права единым фронтом. Но у правозащитников, судя по развитию ситуации, совсем иные заботы.

Кстати, обращу ваше внимание на не единственную профессиональную небрежность, которую допускают отдельные «горячие» правозащитные головы. И это, похоже, их стиль работы. В своем обращении они безграмотно и , упорно называют  телеканал 100ТВ  загадочной аббревиатурой «СТО». Такого телеканала просто не существует.

За что же, по-вашему,  тогда они ведут свою «борьбу»? Может быть за свободу слова?

Непохоже. Ведь если свобода слова подразумевает правило «я говорю, а всем заткнуться», то какая же эта свобода? Один правозащитный деятель договорился  до того, что потребовал решительно гнать шеф-редактора «Моста свободы»  из журналистского цеха. Подобные речи в свой адрес мне приходилось слышать последний раз лет 20 назад от зав. идеологическим отделом  райкома КПСС тов. Евстафьева, царствие ему небесное! Но тут – правозащитник! Дай Бог ему здоровья. 

Боюсь, что после таких петиций с категорическими требованиями от телевидения отменить открытый характер популярной передачи, шансы у «Моста свободы» сохранить самый демократичный телеформат «прямого» эфира значительно уменьшатся.  Вместо радости от творческой и гражданской свободы он превращается в «головную боль». В самом деле, не брать же у гостей на выходе из студии расписки: «Я, такой-то, имел полную возможность для высказывания своего мнения в прямом эфире и эта возможность была мне предоставлена». Или что-то вроде объявления у входа в студию: «Просьба ангелам и всем небожителям перед телепередачей в прямом эфире отстегивать свои крылья».

В той самой передаче, которая так не понравилась правозащитникам,  у них была полнейшая свобода высказаться. Телезрители прекрасно помнят, что именно они-то как раз и заняли  большую часть эфирного времени. Другое дело, что потратили они его довольно бездарно, постоянно переводя разговор на личности, глумясь над оппонентом, используя в качестве аргументов по поводу того, с чем несогласны, слова «подлянка», «подстава», «мерзость». А один правозащитник так вообще несказанно удивил всех нас и телезрителей. Он тихо сбежал из студии во время передачи якобы «в знак протеста». Он так торопился, что даже забыл свой свитер в гримерке. После чего я окончательно убедился, что правозащитные идеи в России так глубоко проникли в наше общество, что в стороне не остались даже детские сады и ясли…

Поясните эту мысль?

Первой нашей общей реакцией в режиссерской аппаратной на этот «демарш» был всеобщий возглас: «Детский сад какой-то!»  А ведь правозащитник, будь повзрослее, мог бы хотя бы убежать красиво и объяснить толком, против чего он, собственно, протестует. Что может быть достойнее, чем обличить и поставить на место оппонента в открытом споре? Плохо все таки преподают в американских правовых колледжах культуру дискуссии...

А что же коллеги сбежавшего правозащитника? Не поддержали его?
 
Странно, что серьезные люди, «предвестники гражданского общества в России», находясь в прямом, абсолютно свободном, эфире восклицали после этого, пытаясь глумиться над пригласившими их телевизионщиками: «Вот это свобода на «Мосту свободы»!..

Согласитесь, что-то есть симпатичное, инфантильное в том, что человек кричит: «Дайте хлеба!» и при этом держит в руках здоровый батон. По этому поводу можно только понимающе улыбнуться. И я улыбался...

Но после того, как правозащитниками было состряпано обвинение в том, что программа «Мост свободы» на 100ТВ и убийство в Чечне правозащитницы Натальи Эстемировой  связаны как детали  «одной полицейской операции», мне, честно признаюсь, стало совсем не до смеха. Потому что подлость никогда не бывает смешной.

Обвинять журналистов в сопричастности к убийству – это подло. Отсутствие аргументов и опыта дискуссии – не оправдание запрещенных приемов. Правозащитники зарвались. Они преступили черту интеллигентной дискуссии и человеческой порядочности. Они пошли на откровенную подлость. Кстати, неподсудную. Сделали это намеренно и по иезуитски «изящно».

В суде ссылка на некоего обезумевшего от правозащитной деятельности члена «Солидарности», который напрямую связал «Мост свободы» с убийством Эстемировой в Чечне, значения не имела бы. Мало ли что пишут на разных сайтах безумцы!.. Но в своем обращении правозащитники делают акцент именно на эту ссылку: «А не видят ли они на себе крови правозащитницы Эстемировой?». Этот дикий  вопрос адресован нам в связи с проведением телепередачи. Что тут ответишь? Это хуже заблуждения. Это – донос.
 
Какой вообще главный вывод, который вы сделали из этой истории? Как вы дальше будете строить свои отношения с правозащитным сообществом?

Для правозащитного движения в целом такие истории несут в себе больше плохого, чем хорошего. Но оно ведь само по себе разнородно. Есть люди достойные и компетентные, с открытым взглядом. Этим труднее всего. Потому что им приходится расплачиваться за все издержки правозащитной деятельности слишком высокой ценой. В России традиционно тяжела судьба правдоборца.

Но есть и «сектанты», страдающие попеременно то манией преследования, то манией мессианства. Можно дискутировать о том, достаются ли питерским правозащитникам крохи от миллионных американских грантов на «развитие демократии в России». Можно спорить о том, этично или неэтично бороться со своим государством на деньги другого государства. Можно обижаться на президента за его выражение о «шакалящих у иностранных посольств» оппозиционерах. Можно сомневаться в том, что правозащитников не зря называют «детьми капитана Гранта». Это все – темы для острой и честной дискуссии.

Но о чем дискутировать с людьми, которые от политической немощи и человеческой несостоятельности обвиняют тебя в убийстве? И эти люди называют себя «правозащитниками»? И смеют требовать уважения к себе? Нельзя защищать права людей и одновременно рассылать  по редакциям СМИ доносы. Невозможно отстаивать «свободу слова» и одновременно шельмовать журналистов. Ну, а добиваться подлостью справедливости могут только очень специфические и не очень адекватные люди.

Мне искренне жаль, что правозащитникам не доверяют большинство телезрителей. Но я так же понимаю теперь – почему. В стране, где люди терпят столько несправедливости от государства, где столько чиновничьего вранья и высокомерия по отношению к простому человеку, правозащитников должны почитать, как поэтов, как героев и рыцарей чести. А им не доверяют. Почему? Потому что – не уважают.  Не как правозащитников, но как людей.